Виктор Баранец - Армия и Ельцин [Главы из книги "Рыцари и негодяи"]
Чем больше гибло наших солдат и офицеров в Чечне, тем чаще люди задавались вопросом: а по закону ли началась вся эта страшная бойня? Армия хотела быть уверенной, что не совершает заказное убийство, а по всем правовым нормам действительно восстанавливает конституционный порядок в Чечне. И потому ждала, что же ответит Конституционный суд на запрос верхней палаты парламента. А суд топил разбирательство в куче технических деталей и откровенно манипулировал результатами расследования в пользу Ельцина.
Кизляр и Первомайское
После трагедии в Кизляре Ельцин собрал Совет Безопасности, на котором стал распекать наших силовиков. Больше всего досталось главкому погранвойск генералу Андрею Николаеву — якобы за то, что пограничники пропустили бандитов "аж через две границы". Хотя по большому счету виноваты были прежде всего Куликов, Грачев, Барсуков.
Потом был позор Первомайского. Когда колонна с бандой Радуева и заложниками двинулась из Кизляра в сторону Чечни, многие генштабисты дружно заговорили о том, что появилась возможность преподнести наконец-то поучительный урок дудаевцам. "Сопровождать" банду Радуева в Дагестан прибыл лично начальник Главного управления охраны Барсуков. Ему, как одному из "любимых отпрысков царя", нагнали войско, более чем в восемь раз превосходившее радуевскую банду. Министр внутренних дел Куликов при сем играл роль "правой руки" Барсукова — и это еще раз убеждало россиян в мысли, что уж два генерала армии, которым еще недавно лично президент вручил в Барвихе маршальские звезды, какого-то там бандита "в телогрейке и с бородой" основательно проучат. Весь мир следил за движением полководческой мысли главного охранника. По большому счету то был поединок не "Барсуков — Радуев", а "Россия Терроризм".
Мое воображение уже рисовало картину: из глубокой земляной норы генерал Барсуков под пулеметное стрекотание десятков телекамер извлекает сдающегося в плен Радуева. Его банда разгромлена. Президент шлет приветствие войскам и лично руководителю операции.
Тройным кольцом оцепив Первомайское, Барсуков несколько дней ковырялся подле него, дав возможность Радуеву основательно осмотреться, окопаться, отоспаться. Наши генштабовские аналитики, уже немало поднаторевшие на уроках чеченской войны, сразу предсказали, что, дав возможность Радуеву забраться в село, Барсуков допустил просчет, не простительный даже командиру взвода, хотя бы неделю повоевавшему в Чечне. Радуева следовало бы вывести в чистое поле, где все его три сотни боевиков бегали бы под огнем наших войск с земли и с воздуха, как крысы по ровному столу. Но о каком полководческом искусстве можно было говорить, если генерал Барсуков всю свою службу провел на кремлевском паркете под громкие залпы праздничных салютов и бутылок шампанского?
А Верховный Главнокомандующий Ельцин с повадками опытного охотника-байкаря в это время рассказывал зевакам в Кремле, как великолепно подготовлена операция, как 38 снайперов день и ночь непрерывно следят за своими целями, сопровождая каждое их передвижение (в том числе и в туалет?), как будут задымляться улицы села, чтобы заложникам было проще уйти незамеченными. Весть о славной "виктории при Первомайском" с часу на час должна была поступить из Дагестана.
Но вместо нее пришло позорное сообщение о том, что Радуев, проскользнув сквозь тройное кольцо стороживших его войск, ушел в Чечню. "Великолепно подготовленная" операция обратилась в конфуз, после которого лучшее, что оставалось сделать Барсукову, — это где-нибудь под дагестанским кустиком приставить пистолет к виску…
Многие генералы и полковники Минобороны и Генштаба мучительно ломали головы над тем, как мог Радуев выскользнуть из тройного кольца с сотней своих бойцов, да еще при этом вывести почти сто человек заложников?! Рисовали схемы, делали расчеты. И ничего не могли понять. Ведь у нас были вертолеты, осветительные бомбы, боевые машины.
А меня жгла постыдная догадка: а не "расступились" ли наши войсковые командиры перед радуевцами? Отличный повод "кинуть на камни" паркетного полководца, отомстить Ельцину за "уворованную победу" по весне 1995-го…
Это только версия. Истины никому не узнать.
Накануне "горячей зимы"
Осенью 1995 года среди офицеров Минобороны и Генштаба все чаще можно было слышать разговоры о том, что Ельцин выработался, а страной уже управляет не он, а придворная команда во главе с Коржаковым и Илюшиным. Что касается армии, то Ельцин, если бы не чеченская кампания, возможно, вообще не вспоминал о нас. Мы хорошо видели, что президент всецело сконцентрировался на том, чтобы не допустить прихода к власти оппозиционных сил, и потому активно заигрывает с прессой, губернаторами, партиями демократического толка.
И вдруг… Он в очередной раз попал в кремлевскую больницу с острым приступом ишемической болезни сердца. Кремлевская свита срочно собралась на совещание. Надо было решать вопрос о том, кто временно будет исполнять обязанности главы государства. По логике вещей выходило, что Черномырдин. Но это был нож в сердце президентскому окружению. Там понимали: случись что, ЧВС будет у руля, всех попросят на выход. С вещами. И потому для информационных агентств придумали кощунственное по сути своей заявление: президент продолжает управлять государством. А Ельцин лежал под капельницей…
С той минуты, 26 октября 1995 года, когда из Кремля стали раздаваться противоречивые заявления о здоровье президента, я понял, что правду узнаем только тогда, когда Ельцина не станет…
ПРАВДЫ ОБ ИСТИННОМ СОСТОЯНИИ ЗДОРОВЬЯ ПРЕЗИДЕНТА У НАС В ГЕНШТАБЕ И МИНОБОРОНЫ НИКТО НЕ ЗНАЛ. Когда же нам из ФАПСИ принесли радиоперехват, в котором говорилось, что в английском парламенте некоторые сенаторы потребовали определить новую политику Великобритании по отношению к России "в связи со смертью Ельцина", наше руководство занервничало и бросилось к "кремлевкам" — срочно звонить знакомым чиновникам в президентском аппарате. Чиновники в один голос твердили, что Борис Николаевич быстро поправляется и совсем скоро приступит к нормальной работе.
Для нас, военных, главным было — контролирует или не контролирует Ельцин ядерную кнопку. В это время министр обороны находился в США, и это еще больше обостряло вопрос. Вздох облегчения наступил тогда, когда стало известно, что в кремлевской больнице находился дежурный офицер с ядерным чемоданчиком.
Ельцин лежал под капельницей, а Коржаков, рассказывали, распорядился сообщить в СМИ, что президент продолжает контролировать ситуацию в стране. По этому поводу у нас в ГШ острословы зло шутили: "Не приходя в сознание, президент управляет страной".
По мере приближения выборов в придворных московских дивизиях Таманской и Кантемировской, а также в столичной бригаде особого назначения (Теплый Стан), в спецназах, расположенных в Кубинке и в Сокольниках, стали происходить вещи, которые не могли не привлечь внимание профессионалов: личный состав укомплектовывался до стопроцентного штата, чаще обычного проводились тренировки по сигналам тревоги. В конце октября военным в 1,5 раза повысили денежное содержание.
А тут еще некоторые депутаты Совета Федерации активно пробивали новый федеральный закон "Об обороне", в котором предусматривалась возможность использования армии "не по назначению". И если учесть, что столь крупный политический вопрос вновь отдавался на откуп президенту и верхней палате парламента, возглавляемой активным сторонником Ельцина Владимиром Шумейко, то нетрудно было догадаться, что "все идет куда надо".
К тому же Шумейко стал все чаще будировать вопрос о необходимости переноса выборов, и именно этой теме почти полностью была посвящена беседа президента со спикером во время их встречи в кремлевской больнице.
Были и другие настораживающие признаки "горячей политической зимы".
Неожиданно для многих силовиков министру внутренних дел и директору ФСБ Ельцин присвоил воинские звания генералов армии (кстати, минуя Высшую аттестационную комиссию при президенте, что еще раз подчеркнуло грубую узурпацию власти Ельциным и отказ от условия "играть по правилам"). А Черномырдин подписал постановление, в котором было много статей, вводимых при чрезвычайном положении (например, милиция и разведка могли без санкции прокурора обыскивать граждан где угодно и когда угодно).
Все это напоминало мне "осенние маневры" 1993 года. И можно было сделать один, главный вывод: Ельцин и его окружение испытывают серьезный дискомфорт в связи с предстоящими выборами в парламент и готовятся к худшему для себя варианту развития событий.
20 декабря 1995 года, еще находясь на лечении в Барвихе, Ельцин изъявил желание принять группу известных генералов армии и вручить им маршальские звезды. В их числе оказались начальник Генерального штаба Михаил Колесников, директор Федеральной службы безопасности Михаил Барсуков, директор Федеральной пограничной службы Андрей Николаев и министр внутренних дел РФ Анатолий Куликов.
